Пожалуйста, ставьте активную гиперссылку на сайт eco-ref.ru если Вы копируете эти материалы!
Во избежание недоразумений ознакомьтесь с правилами копирования материалов с сайта www.eco-ref.ru
... Близкий гранитный курум мощной каменной
грядой стекал по обрывистому склону Большого
Сутука. А на взгорье между растрескавшимися
темными гранитными глыбами на солнцепеке бурно
цвел марьин корень. Привольно и густо
разросшиеся по пояс высотой кусты лесного пиона
поражали обилием крупных розовато-красных
цветов, напоминавших раскрытые бутоны дикой розы
— шиповника.
Деловито снующие пчелы, неповоротливые шмели,
желто-полосатые осы, разные мелкие мушки во
множестве вились тут, гости щедрого июньского
пиршества. Их басовитое, натужное и
пронзительно-тонкое жужжание и пение сливалось в
разноголосый хор, славивший торжество жизни,
красоту и силу природы.
Пока помощник лесничего Висимского
заповедника Анатолий Галкин прилег отдохнуть на
широком валуне, подставив спину приятному
утреннему солнцу, я на коленях пытаюсь
запечатлеть своим «Зенитом» на цветную пленку
эти редко встречающиеся, взятые под охрану
растения. И тут среди неумолкающего жужжания
насекомых, ленивых трелей уже разморенных
наступающей жарой пичуг нашего слуха вдруг
коснулись слабые непривычные звуки,
доносившиеся откуда-то снизу, от подножия Сутука.
Они были разительно похожи на приглушенные далью
визгливые щенячьи голоса.
— Слышишь? — подскочил ко мне Анатолий. —
Волчата...
— Да нет, показалось тебе, — с сомнением качаю
головой, — может, это лисий выводок?
Минутой позже мы, прыгая с камня на камень,
напрямик бросаемся по откосу. Курум внизу —
первозданный хаос разной величины тупых и
иззубренных, застывших в невероятных позах
скальных обломков. Еле пробираемся через них...
В стороне от Сутука раскинулось небольшое,
километра три-четыре в поперечнике, древнее
верховое болото с многочисленными глубокими
мочажинами и тускло поблескивающими блюдцами
черной воды, слегка подернутой ряской. Издавна
оно считается загадочным и непроходимым, таящим
обманчивые, предательские зыбуны, куда не раз
засасывало неосторожных лосей. В нескольких
сотнях метров от края болота виднеется почти
недосягаемый летом пологий островок с
обгорелыми лиственницами, тянущими к небу
узловатые руки. Какое-то внутреннее чутье
подсказывало нам, что именно там обосновалась
волчья семья.
Коротка июньская ночь. Зеленоватое небо
зарумянилось на востоке, и оттуда со слабым
порывом ветра донесся угрюмый и чужой лесу
звериный крик, оборвавшийся столь же неожиданно,
как и возник. Тягучая, томительная пауза, и вот
будто из-под земли, забирая все выше к бледным
звездам, вырос и заполнил округу
тоскливо-ненавидящий волчий вой. И тотчас, вторя
ему, со стороны острова поодиночке затявкали,
заскулили щенята. Их голоса хорошо
прослушивались в прохладном предрассветном
воздухе. Легкий туман накрыл болото и серыми
клубами шевелился над невидимым логовом.
Остров невелик, весь завален буреломом. Нам
(вконец уже выбившимся из сил, преодолевая
трясины) то и дело приходилось перелезать через в
беспорядке перекрещенные обгорелые стволы,
обходить огромные выворотни.
С пугающим треском вспарывают воздух могучие
крылья поднявшегося из багульника пепельно —
черного глухаря, на сломанной сухаре заунывно
причитает желна. Пара черных воронов, недовольно
переговариваясь, поднимается с выворотня, и я
скорее по неприятному запаху, чем зрением,
обнаруживаю неподалеку остатки волчьего
пиршества: лоскуты облезлых заячьих шкурок,
огрызки костей, чьи-то растрепанные перья,
свалявшуюся шерсть. Раздвинув сучья бурелома,
отшатываюсь: зеленые стрелки травы пронзили
полуистлевшую, исклеванную птицами лосиную тушу
с тускло поблескивающим черепом. Видимо, еще
ранней весной, по насту, молодые спарившиеся
волки загнали на остров и зарезали быка —
сохатого. Позднее на охоту они уходили бродом,
известным хищникам наверняка и раньше.
— Перехитрили, выходит, душегубы, увели
прибылых, — сокрушается Толя Галкин, у которого
давно уже лежит в кармане разрешение на отлов
волчат.
Грустные думы незадачливых охотников прервал
выстрел дуплетом, неожиданный здесь, в
заповеднике, и заставивший нас вздрогнуть всем
телом. Решаем срочно возвратиться...
А в те самые минуты, когда мы проклинали свою
невезучесть и дивились звериной смекалке,
молодой лесник — егерь Пашка Сорокин совершал по
граничной визире заповедника свой обычный обход.
Дойдя до квартального столба, прислонил к нему
Пашка тяжелую двустволку, а сам отправился
испить родниковой водицы из заветного лесного
колодца. Только отшагнул в еловую чащобу, как
навстречу из-за коряжины матерый волчище
выглядывает, клыки скалит. Шерсть вздыблена,
глаза что раскаленные уголья, дикой злобой горят.
Чуть не приключилась тут с Пашкой медвежья
болезнь, со страху бедняга присел и заикал, успев
выговорить непослушным языком:
— П-п-пшел отсюда с-с-серый!
Так или не так это было, но в одном клялся Пашка,
что разбойник-то, похоже, пробирался издалека,
вымок изрядно и потому несколько раз сильно
встряхнул всей своей грязной шкурой. После чего,
озираясь, схватил за загривок скулившего
прибылого и неслышно удалился в чащу.
— Аки тать ночной! — с искренней неприязнью
завершил свой путаный рассказ Пашка.
В то лето на зорях не один раз еще слышали в
горах егеря леденящий душу вой, находили следы
недавних преступлений. Через неделю-другую после
описанных событий матерые зарезали лосиху с
лосенком, а потом предприняли дерзкую вылазку в
зимовье, где таинственно исчезла преданно
караулившая человеческое жилье лесникова
собака.
А еще позднее, на пороге осени, Толя Галкин
случайно отыскал под большим камнем у подножия
Сутука пустую лисью нору. Но к тому времени
хитрая плутовка далеко увела свой подросший
выводок.
Работая уже в Ханты-Мансийском автономном
округе, автор этих строк услышал от жительницы
поселка Няксимволь (Березовский район)
Подосениной интересный рассказ о лесном
пришельце. Крупный волк-одиночка среди бела дня
пожаловал из-за реки (потом там нашли на снегу
след) на главную улицу поселка. Но собаки учуяли
чужака, завязалась драка, в которую неожиданно
оказался втянутым щенок с подворья сестры
Подосениной.
Пораненная собачонка чудом вывернулась из дико
визжавшей и кусающейся своры и опрометью
бросилась во двор. Тут на шум выскочила хозяйка
и... остолбенела. Прямо перед ней, положив
передние лапы на забор, злобно щерился волк,
слюна текла с его желтых клыков. Не помня себя,
женщина отступила в сени, но от испуга не могла
набросить щеколду. Пришлось на помощь звать
внучонка. Вдвоем кое-как заперли дверь...
А серый разбойник счел уместным тут же
ретироваться, не дожидаясь заряда картечи
местного охотника. Правда, все мужчины были на
работе, и волчина благополучно скрылся.
Волки, если не вести с ними постоянную,
непримиримую войну, быстро наглеют, режут и
домашних, и диких животных. Причем, иной раз без
разбору и счету, не успевая поедать жертвы. То
есть с головой выдают свою хищническую,
разбойную породу.